Закат цвета индиго [= Мираж цвета индиго ] - Евгения Михайлова

Дина позвала собак и направилась к дому. К сожалению, ее мечте выспаться не суждено сегодня сбыться.

Следователь МУРа Павел Иванович Калинин хмуро смотрел на Сергея.

– Опять ты раньше нас появился на месте преступления. Был бы кто-нибудь другой на моем месте, взял бы тебя как подозреваемого. И правильно бы сделал. Знаем мы, как частные детективы себе на хлеб с икрой зарабатывают. Маму родную не пожалеют.

– Это конечно. Без нас никаких убийств не было бы. Если бы не частные сыщики, мирные граждане порхали бы с ветки на ветку и целовались бы, как голубки.

– Ну, что-то в этом роде, – вздохнул Павел Иванович. – Что думаешь по поводу убийства Вадима Коркина? Точнее, что успел нарыть?

– Думаю то же, что и вы. У него строительная фирма, неплохой доход, закончено строительство особняка в Звенигороде. Хорошая жена и знакомства с плохими девчонками. Кредитки остались во внутреннем кармане пиджака, значит, взяли только наличные в бумажнике. Вряд ли очень большая сумма. Квартиру эту на Щелковской сдают, следы женского присутствия имеются. Кто она – неизвестно. Вот, собственно, и все.

– Какие предположения?

– Самые банальные. Разборка из-за денег, серьезный конфликт вокруг фирмы, пьяная драка из-за бабы или с этой самой бабой. Если учесть результат, то для женщины, прямо скажем, неслабо.

– Это точно. Но в квартире отпечатки двух человек – покойного и женщины, которая, судя по обилию этих самых отпечатков, и жила в той квартире. Она же, вероятнее всего, и спала с Коркиным незадолго до убийства. Что получается?

– Ничего особенного пока. Убийца или убийцы могли спокойно стереть свои отпечатки и оставить на рукоятке ножа ее пальчики. Если это заказ, киллер просто обязан так поступить. Тогда не исключено, что дамы тоже нет в живых. Вывезли и убили в другом месте.

– Скорее всего, так оно и есть. Надо искать тело молодой женщины. Но в доме никто ничего о ней не знает. Несколько человек видели, что какая-то девица в этой квартире появлялась. Часто не одна. Возможно, проститутка. Но имени-фамилии никто не знает. Ребята сейчас ищут хозяина квартиры. Но он мог сдать без договора, не проверив документы. Может, она без регистрации. Ладно, найдем, за что зацепиться.

– За хозяина особенно не зацепимся. Я нашел его. Он сдавал квартиру мужчине. Далее – по вашему тексту. Без договора, из документов видел только водительские права. Эдуардом квартиранта зовут. Фамилии этот дебил не помнит.

– И чтоб кобелей сюда не водила, – хмуро посмотрела на Дашу старуха в таком замусоленном халате, что определить его первоначальный цвет не было никакой возможности.

– Каких кобелей, бабуля ты моя драгоценная? Да в твой свинарник крысу без наркоза не затащишь.

– Ты про что, не пойму? Каку таку крысу с наркотиками?

– О-о-о! – изумленно протянула Даша. – Да ты у нас еще и умница неописуемая. Сколько хочешь за месяц?

– Триста.

– Чего триста?

– Ну, не рублей же.

– Соображаешь. Ладно, показывай другую комнату, места общего пользования.

– Зачем другую?

– А ты как думала, я, не глядя, тебе деньги дам? Может, ты там дрова хранишь. Ты на такую похожа.

– Не пойму, тебе кака така разница? Я там живу, в другой комнате.

– Ах, ты «кака така», мать твою! Ты триста баксов хочешь за совместное с тобой проживание? Ты что, тут останешься? Будешь мелькать постоянно и вонять своим халатом? Бабуля, за такие фантазии сама платить должна. – Даша решительно поднялась. – По-хорошему надо бы тебя потрясти перед уходом. Небось распихала тут по всем углам заначку на похороны, а умирать не собираешься.

Старуха испуганно пискнула. Даша мгновение грозно смотрела на нее, а потом пошла к двери, откуда послала воздушный поцелуй несостоявшейся бизнесвумен.

– Ладно. Не бзди. Ариведерчи, малышка.

На улице Даша вынула из кармана куртки бумажник, пересчитала его содержимое. Полторы тысячи долларов и три тысячи рублей. Нормально. Она отложила пятьсот долларов в задний карман тесных джинсов. Отсюда никто не вытащит. Это на квартиру на первое время. Остальные деньги рассовала по четырем карманам куртки. Бумажник бросила в ближайшую урну. Оглянулась по сторонам. Там Белорусский вокзал, там Маяковка, значит, где-то здесь клевый, не очень дорогой бутик. Она быстро нашла его, открыла дверь из массива дерева и небрежной походкой вошла в небольшой, изысканно обставленный салон. Когда дверь за ней закрылась, к урне подошел бомж по кличке Вовка-Кабанчик. Деликатно взял большой бумажник из натуральной кожи и, затаив дыхание, открыл по очереди все отделения. Мелочи рублей на двадцать, не меньше, ключи на блестящем брелке с кнопочками. Маленькая фотография симпатичной женщины. На паспорт такие делают. Вовка хотел ее выбросить, но подумал и сунул обратно в бумажник. Она напомнила ему маму. Потом лучше рассмотрит. Он нажал одну кнопку на брелке, и вокруг него заплясали красные лазерные зайчики. Вовка даже засмеялся от восторга. Он нажал другую – в прозрачном окошке появилась нарядная барышня. Нажал третью – барышня быстро потеряла все свои наряды и кокетливо прикрылась двумя ладошками, которые, конечно же, ничего не прикрыли. «Вот это вещь!» – потрясенно прошептал Вовка, спрятал сокровища во внутренний карман пальто и застегнул его для верности большой английской булавкой.

Никита тяжело проснулся, когда в комнате было почти темно. Голова болела, что-то тяжело давило на руку. Он не сразу понял, что это Варькина голова. Бесцеремонно сбросил ее, сел на постели, брезгливо повел носом. Чумичка! Могла бы помыться перед тем, как рядом с ним спать завалилась. Да и белье постельное если и меняла, то не в последние месяцы. Что ж это он так напился. Никита насупил брови, вспоминая что-то очень неприятное. Ах да. Эта стерва. Чем-то она его зацепила, он даже предложил ей войти в дело. А она… Он почувствовал тянущую боль в паху. Сука! Он такое никому не прощает. Он еще с ней встретится. Никита быстро оделся и подошел к туалетному столику, куда положил свою самую любимую вещь: массивные золотые часы с бриллиантами. Минут пять он тупо смотрел на пустое место. Он ни в каком состоянии не забывал, куда кладет часы.

Варька в ужасе проснулась от стука, звона, звериного рева. Никита с перекошенным, малиновым лицом, на котором ненормально светились пронзительно-синие глаза, разбивал, крушил и разбрасывал все ее пузырьки, баночки, безделушки. Она перепугалась насмерть, когда он подлетел к ней и больно схватил за плечи.

– Говори, куда она могла пойти, эта мразь, подружка твоя, которую ты, бестолочь, жить к себе пустила! Вспоминай, дубина! Я ее все равно из-под земли найду и урою. Только перед этим на куски порву.

Даша вышла из магазина с ярким пакетом в руке. Там лежало черное короткое, облегающее платье с большим декольте. Юбка и рукава из панбархата, шелковый лиф расшит черным бисером. То, что нужно, для приличного ночного клуба, откуда она наверняка уйдет не одна и решит проблему с ночлегом. Дальше Даша не загадывала. К платью она купила черные замшевые босоножки на высокой шпильке, украшенные небольшими стразами. Маленькая сумочка, хорошая косметика. Голову бы где-нибудь вымыть, и все офонареют от такой красоты. Даша выпила чашку горячего черного кофе с большой лепешкой с сыром у ближайшей палатки и уверенно направилась к Белорусскому вокзалу. Девушка не запаршивеет окончательно, пока существуют женские туалеты на вокзалах. Даша расположилась как дома у большого зеркала над раковиной. Достала тюбик с шампунем из пакета с косметикой, сняла свитер и стала тщательно промывать свои густые темно-русые волосы.